Художник часто пишет интерьеры и фигуры в интерьерах. Они повторяются – увиденные у старинного поставца, на диване, в кресле, у стола, украшенного небывало огромным букетом… У девочки в руках книга, но развернута она, кажется, наугад, а полуприкрытые глаза не видят строк. Здесь, как в пейзажах с фигурами, разыгрывается некое действо, и особые партии в нем поручены и фигурам, и цветам, и мебели старинных, чопорных очертаний. Это – выстроенный, до конца завершенный мир душевной гармонии. Здесь более ничего не происходит, потому что происходить не должно и не может. Все, чему следовало совершиться, совершилось некогда, и наступившая тишина – навсегда, она должна длиться вечно, чтобы сохранилось установившееся в ней, ею обозначенное неустойчивое равновесие. Так всегда: Разгулин пишет состояния, приравнивая их к поступкам и событиям.

Владимир Цельтнер / искусствовед

Портрет у пианино. 2005. Холст, масло

Летний портрет. 2002. Холст, масло

Была ли в Райском саду зима? Если и да, то, наверное, как на картинах Виктора Разгулина: светлая, мягкая и почти физически ощутимо теплая. Работы Виктора Разгулина наполнены радостью и яркими красками – праздничным весельем. В картинах художника мы находим тот самый благодарный взгляд на мироздание, что так гармонирует с библейской оценкой всего сотворенного Богом: «И увидел Бог все, что Он создал, и вот, хорошо весьма» / книга Бытия 1:31

Пётр Малков

Зима в Переславле. 2010. Холст, масло

Переславль у Виктора Разгулина – это и реальное место и одновременно прекрасное видение об утраченной целостности в современной жизни, когда природа, люди и город сосуществовали в единстве, не разрушая, а дополняя друг друга, как значимые элементы Бытия. Художник обладает редким даром – воссоздавать мир, пронизанный одновременно тоской по утерянной гармонии и жаждою добра. Зритель попадает под обаяние его образов: уютные улицы старого города с низкими, разноцветными домами, на которых застыли колоколообразные фигуры, символы вечной женственности; радужные купола церквей и улыбчивое дыхание цветов; освежающая влага дождя, опускающаяся на раскаленный город, а главное – это ритм его композиций, ритм покойной, счастливой жизни, наполненной смыслом, любовью и верой.

Соня Петрикова-Агафонова / Старший научный сотрудник Государственной Третьяковской галереи

В Переславле. 1992. Холст, масло

В сущности, Восток для Виктора Разгулина начался давным-давно, с запомнившегося вкуса и цвета урюка, который его дед, наследовавший обычаям волжского купечества, привозил в мешке откуда-то из Азии. Позже, в его уже студенческую жизнь, вошли картины Петрова-Водкина и особенно Павла Кузнецова, ощущение Востока которого было наиболее созвучно его собственному. И когда в середине 1980-х в Московский союз художников пришел заказ из Бухары написать азиатский пейзаж, Виктор с радостью согласился, а полоненный красотой и своеобразием этой земли стал приезжать и жить подолгу, в перерывах между поездками изучая историю и культуру Востока. В итоге сложился цикл азиатских картин, естественно и органично продолживших прежнюю линию его творчества, и, вместе с тем давший ему, как живописцу, немало важного, нового.

Бухара предстает в его холстах не туристическими объектами, не архитектурными шедеврами, а как кажется сначала, обыденной человеческой средой обитания: неширокие улицы, площади, арыки, с золотой, в солнечном свете, водой, деревьев. Неторопливый ритм городской жизни он постигал сидя в чайхане, измеряя время пиалами ароматного зеленого чая, выпитого под мелодичное пение перепелок в тени отливающей золотом листвы чинар.

Особенный «восточный» свет, благодаря которому так нежны розово-голубые тени и так глубоки краски бархата в полумраке комнат или под сенью чинар, поразил художника и стал важной живописной задачей. Его палитра стала звонче, добавились новые теплые краски.

Он вдохновлялся и той звучной мажорной декоративностью, тем праздничным, оптимистичным мироощущением, которым народные мастера, создавая ткани, керамику, ковры и всевозможные другие изделия, стремились наполнить свою жизнь. Многие его живописные приемы коренятся в русском народном искусстве, оказались созвучны тому, что он увидел в Бухаре.

Светлана Хромченко / Старший научный сотрудник Государственного музея искусства народов Востока

Прогулка по Бухаре. 1988. Холст, масло

Лучшая и любимейшая модель Виктора Разгулина – знаменитый крымский поселок – таит немало секретов. Пространство Гурзуфа, как будто, само просится на холст. Сложный горный рельеф – настоящий подарок художнику. Резкие повороты, неожиданные спуски и подъемы крутых и узких улочек сами складываются в ближние и дальние планы, создавая внешне хаотичную, но полную внутренней логики перспективу. Солнечный свет, ради которого художники, готовы стаями слетаться на юг, здесь ярок и ласков. Это не дикое и жестокое солнце Африки, но гуманное, классическое солнце античности. Оно не «съедает» краски, делая предметы и их изображение выжжено-блеклым, а подчеркивает цветовую интенсивность окружающего мира.

Кажется, что написать картину в Гурзуфе – задача из простых, художнику остается лишь увидеть ее и перенести на холст. Однако не всякому дано воспользоваться подсказками Гурзуфа. Это дано Виктору Разгулину – смиренный художник получает в награду истинную свободу в обращении с природой, она раскрывает перед ним свои самые сокровенные секреты.

Елена Руденко / искусствовед

Солнечный день в Гурзуфе. 2001. Холст, масло