Самарский областной художественный музей

Под взглядом другого

Название выставки имеет несколько важных для её понимания смысловых уровней.  «Под взглядом другого»  отсылает, для начала, к тому очевидному факту, что уже многие годы творчество обоих художников - Нели и Романа Коржёвых разворачивается в разделяемом ими обоими поле зрения. Связанные супружескими узами, они почти в прямом смысле творят под взглядом друг друга.

Однако, несравненно более важным здесь является то, что в творчестве обоих художников программно тематизируется сама визуальная природа искусства: т.е. то, что оно рождается из опыта зрительного контакта с миром.  По  сути это - одно из базовых  условий художественной практики, которое кажется столь очевидным, что обычно вытесняется в зону неразличения. Выявить его, сделать наглядным, можно лишь прибегнув к излюбленной процедуре концептуализма – к тавтологии.

Так Нели Коржова воссоздает на своих полотнах реальность, которая на самом деле восходит к кадрам художественных фильмов, т.е. это - образы, рождённые из опыта всматривания в образы других художников или же, если сказать ещё иначе, её взгляд направлен на взгляд другого художника. В свою очередь в видеоработах Романа Коржова представлены портретные модели, стоящие фронтально перед камерой и смотрящие прямо перед собой, т.е. взгляд художника направлен на взгляд модели, или же, если сказать ещё иначе, взгляд обращён на встречный ему взгляд.

Впрочем, этим творческая задача Коржовых не исчерпывается. Вынесенная в заглавие выставки аллюзия на взгляд другого, предполагает, что их работы наряду с опытом собственного вглядывания во взгляд другого, представляют также и взгляд другого, направленный на встречу взгляду художника. Причём имеется здесь ввиду не репрезентативный план, т.е. не то, что в своих работах художники представляют персонажей как бы смотрящих на автора работы, а, следовательно, и на зрителей произведения. Этого мы не находим ни в живописных работах Нели Коржовой, у которой мотивы смотрящих в сторону зрителя героев отсутствуют. Но неприменимо это так же и к видео Романа Коржова, у которого направленный в сторону камеры взгляд портретируемых на самом деле, как уточняет сам художник, «смотрит не в объектив, но далеко за него. Фокус внимания портрета не совпадает с поверхностью видео и со зрителем, рассматривающим его - портрет не видит зрителя…». Так что герменевтика взгляда у Коржовых существенно сложнее!

Крайне значимо в этой связи, что у Нели Коржовой в её живописных апроприациях кинематографа предметом приоритетного интереса являются фильмы Микеланджело Антониони. Ведь поэтика этого режиссёра, как известно, была склонна избегать направленного показа положенных в основу фильма событий. Если эти события и оказывались в поле кадра, то они присутствовали в нём наряду и на равных правах с другими реальными мотивами. Можно описать этот эффект иначе: техника съёмки у Антониони предполагала особый тип изобразительного ряда, она как бы воссоздавала рассеянный несфокусированный взгляд. Этот поэтический эффект подхватывает и сама Коржова. Позаимствованные ей у Антониони кадры кажутся произвольными, они лишены особой эффектности и очевидной референтности. Этот эффект усугубляется и используемой ею живописной техникой: она не пытается нивелировать природу живописи, имитируя глянцевую экранную поверхность, а, напротив, показывает пастозную ритмично наложенную красочную поверхность. Но в тоже время нет в этих живописных работах артистических аффекта или экспрессии. В обоих случаях – и у Антониони, и у Коржовой, выбранные ими средства являются не только средством изображения, но и являют самих себя.

Нечто подобное происходит и у Романа Коржова. Его видео сняты статичной камерой и лишены игры монтажа, ракурсами, световыми эффектами. Перед нами съёмка, предъявляющая саму себя, свои технические возможности документировать реальность. Нет в этих видеоработах и сложной драматургии: человек, как и другие мотивы присутствует здесь, по словам художника, лишь как «часть физического пространства», а не «как субъект той или иной истории, идеологии, политики и пр. … Видео как бы "застолбенело" и заставляет "столбенеть" зрителя, они как бы как две пустоты, смотрящие друг на друга».

Если сформулировать это, прибегая к феноменологической терминологии, то «пустотность» этих произведений рождена отказом художника от претензии на создание целостной картины мира, претензии на понятийное владение реальностью или, как говорил Мартин Хайдеггер, её «захвата». И в тоже время пустота, о которой говорит Коржов, возникает как результат распада смысловой конструкции образа, в результате чего изображения у Коржовых – живописные у Нели, и экранные у Романа, предстают как бы образами-оболочками. С одной стороны, это оборачивается чувством растерянности и дискомфорта перед звенящей необъятностью пустоты. Но, с другой стороны, пустота обладает невероятной потенциальностью, так как освобождённые от предзаданного смысла, образы эти открыты бесконечной возможности значений, а сознание, лишённое корыстной инструментальности, открывается тотальности мира.

В результате обращённый на мир взгляд оказывается деперсонализированным и десубъективированным – это чистый взгляд, обращённость которого на мир как раз и есть условие его, мира, существования. Но в тоже время, когда реальные образы, выпадая из захваченности сознанием, пробуждают любовь к самому акту видения. К такому произведению мы перестаем подходить с желанием его проинтерпретировать, найти ему строгое место. На такое произведение мы смотрим как на собеседника, которому мы не только задаём вопросы, но и ждём вопросов от него. Мы смотрим на такое произведение, потому что хотим и встретиться с ним взглядом.

Виктор Мизиано

Мизиано, Неля и Роман